КИРИЛЛ ТУРОВСКИЙ

(ок. ИЗО, г. Туров - не ранее 1182)

   древнерус. церковный деятель, причисленный к лику святых, мыслитель, проповедник, автор поучений, притч, торжественных слов и молитвословий. Авторитет К. Т. прочно держался на протяжении всего рус. Средневековья. Современники и ближайшие потомки называли его "Златоустом, воссиявшим паче всех на Руси". К. Т. был уроженцем г. Турова, входившего тогда в сев.-зап. часть Киевского княжества. Родом из богатой семьи местной знати, он уже в ранние годы проявил безразличие к богатству и "тленной славе мира сего". Кроме обычной богословской подготовки К. Т. прошел специальное обучение мастерству красноречия. Он использовал риторические приемы греч. мастеров слова, воспринимая литературную традицию Иоанна Златоуста, Григория На-зианзина, Епифания Кипрского, Феофилакта Болгарского и Симеона Логофета. По достижении зрелого возраста будущий проповедник постригся в монахи Борисоглебского монастыря, став приверженцем наиболее суровых форм монашества - затворничества, столпнического заточения. К этому периоду можно отнести создание К. Т. произв., развивающих киево-печерскую мистико-аскетическую идеологию, согласно к-рой только монастырское служение отождествлялось с желанной Богу жертвенностью. В "Сказании о черноризчестемь чину" мир аллегорически уподоблен Египту, а уход от мира сравнивается с выходом из него израильтян; освобождение от власти фараона трактуется как избавление от мирской зависимости и власти дьявола. Эти идеи развиваются им позже, когда он стал епископом Туровским. В "Притче о человечестей души и о телеси" (ее еще называют "Притчей о слепце и хромце") он ставит вопрос о равной ответственности души и тела за прегрешения, а также равной ответственности духовной и светской властей перед Богом и законом. В своих произв. "Повести о белоризце и мнишестве", "Слове о премудрости" и др. он освещает проблемы познания. Образно уподобив некий "град" человеческому телу, а населяющих его людей - чувствам, он провозглашает бессилие человека, впадающего через чувственность в печаль ума. Спасение К. Т. видит в бегстве от мира в соответствии с идеями аскетизма, выражает недоверие тому, что связано с плотским началом бытия. Орудием раскрытия истины помимо чувств К. Т. объявляет разум, к-рый возвышает человека и ведет к познанию Бога, души и мира. При этом он ограничивает поле деятельности разума гл. обр. истолкованием книжного знания, одновременно оставляя за ним право испытания веры. Для творческой манеры К. Т. характерно широкое использование аллегоризма как теолого-рационалистического метода исследования истин откровения. Извлекая сокровенный смысл путем иносказаний и аллегорий, он, по сути, вставал на путь примирения веры и знаний. Его произв. можно отнести к шедеврам оригинальной рус. богословской мысли, в к-рых автор болезненно реагировал на нарушение канона и церковных порядков, на религиозные неустроения страны. К. Т. считается одним из наиболее строгих идеологов рус. церковной ортодоксии.

   ♦ С о ч.: Литературное наследие Кирилла Туровского // Труды отдела древнерусской литературы (ин-та рус. лит. АН). 1955. Т. И. С. 342; 1956. Т. 12. С. 340; 1957. Т. 13. С. 409; 1958. Т. 15. С. 331–348.

   ◘ Л и т.: Громов М. Н., Козлов Н. С. Русская философская мысль X–XV1I веков. М., 1990. С. 72–80; Громов М. Н., Мильков В. В. Идейные течения древнерусской мысли. Спб., 2001. С. 141–143.

   В. В. Мильков